Основная часть мемуаров уже опубликована. Настало время отдельных фрагментов и примечаний:
«…В начале февраля 1943 года наша 1-я гвардейская Московская мотострелковая дивизия из боя была выведена на пополнение. Я служил в этой дивизии в должности командира взвода дегазации 28-ой отдельной химроты, и вдруг заболел. Химинструктор роты отвёз меня на подводе в медсанбат дивизии. Это было 9 февраля 1943 года. Из медсанбата, как видно из справки о болезни, 10 февраля я был отправлен в 105-й ППГ, а 16.02.43 направлен в 845 инфекционный госпиталь. Как это всё происходило, я не помню, так как болел тяжело, большую часть времени лежал без сознания.
Помню, что в первое время лежал в сарае на соломе. Когда и как меня перевели в помещение госпиталя — ППГ №105, не помню. Как лечили тоже не знаю. Как-то вдруг во время болезни я пришёл в сознание и увидел, что лежу на нарах, сколоченных из нестроганных горбылей, т.е. на голых досках в неотапливаемом помещении. В этом помещении было два таких места, на одном из которых лежал я, второе было свободно. Больше в помещении никого не было. Я, видимо, вновь потерял сознание, т.к. не знаю, как меня затащили в палату.
Судя по всему, лежа в госпитальной палате, я потерял признаки жизни, меня признали мертвым и вынесли в холодное помещение. Там меня, видимо, простудили, и после я болел воспалением лёгких. Это уже было в инфекционном госпитале, где меня «спасли от смерти» и для набирания сил направили в эвакогоспиталь №2887. 27 марта меня перевели в ЭГ №4464, а 7 апреля 1943 года выписали и отправили в 208 запасной полк. Когда меня отправляли из ИГ в ЭГ №2887, лечащий врач, женщина, сказала: «Молодец, выжил! Никто не думал, что выживешь»…
Так мой дед, которого не брали пули и осколки, едва не погиб от халатности медиков в тылу. А в Чебоксарах из школы, где был госпиталь, сделали ТЦ. Березки, посаженные ранеными, вырубили…