Заметил, что есть люди, которые заботой о детях готовы прикрывать абсолютно любое недостойное действие или даже преступление…
Помню, был момент когда судебный пристав, которой передали мое исполнительное производство, начала терроризировать моих родителей (я был прописан в их квартире). Я написал на неё жалобу. Так она вернулась с представителями силовых подразделений и пыталась при их помощи проникнуть в квартиру когда родители заходили, возвращаясь из магазина. Родители записали её крики на диктофон. Знаете, что она кричала? Что я отбираю хлеб у её детей, ведь её за зафиксированные мной нарушения, а конкретно, угрозы в сети мне и моей девушке, лишили премии. При этом барышня была отлично в курсе моей ситуации с банкротством банка, и сама говорила, что законы несовершенны, и моей вины в сложившейся ситуации нет. Я подал апелляцию, дожимал судью через квалификационную коллегию судей, однако мне пришлось заплатить — лишь бы отстали от родителей.
Как-то я написал в своём «фейсбуке» фразу, имевшую удивительный резонанс: «Для меня фраза «Я за Путина» может быть основанием для прекращения общения. Человек мне попросту перестает быть интересен». Удивительно многие люди решили высказаться по теме, причём, что характерно, большинство сторонников власти вели себя, мягко говоря, невежливо.
Довольно сильно удивил комментарий от знакомого блогера. Мы ездили вместе с ним в экспедицию на Русский Север, и некоторое время были в одном экипаже. Однако были безумно рады, когда этот человек пересел в машину руководителя экспедиции. Когда я спросил напарника, просто офигенного чела, на которого всегда можно положиться, какого мнения он о нашем попутчике, он охарактеризовал его крайне негативно. Так что я ожидал, что блогер этот напишет что-нибудь не слишком приятное.
Забавно, что говорил он исключительно о деньгах, хотя большинство других людей — о принципах. Ещё веселее то, что он говорил о благе семьи, которой у него, насколько мне известно, пока нет. А вот заказные посты на довольно спорные темы он пишет регулярно.
Оправдывать любые свои противоправные действия заботой о детях пытаются многие. Мол, я бы и рад уволиться, не совершать такого, но у меня дети, кредит за «Солярис» и ипотека на 30 лет.
Когда полицейский подбрасывает наркотики такому же семьянину, лишая таким образом детей отца, его почему-то этот момент ни капли не волнует — приказ есть приказ. Когда судья отбирает детей у матери в пользу отца-олигарха, он почему-то о благе чужих детей не думает. Когда офицер ставит кого-то из «срочников» главным над другими военнослужащими и не препятствует дедовщине, он почему-то не думает, что все эти ребята — чьи-то дети. И лишь когда в результате действий этих людей происходит что-то страшное, они, казалось бы, начинают раскаиваться — уже на суде. Впрочем, не факт, что они раскаиваются. Но просят подумать о будущем их малолетних детей. А о благе чужих детей они думали?..
Помните классику?..
— Граждане! — сказал Остап, открывая заседание. — Жизнь диктует свои законы, свои жестокие законы. Я не стану говорить вам о цели нашего собрания — она вам известна. Цель святая. Отовсюду мы слышим стоны. Со всех концов нашей обширной страны взывают о помощи. Мы должны протянуть руку помощи, и мы ее протянем. Одни из вас служат и едят хлеб с маслом, другие занимаются отхожим промыслом и едят бутерброды с икрой. И те и другие спят в своих постелях и укрываются теплыми одеялами. Одни лишь маленькие дети, беспризорные, находятся без призора. Эти цветы улицы, или, как выражаются пролетарии умственного труда, цветы на асфальте, заслуживают лучшей участи. Мы, господа присяжные заседатели, должны им помочь. И мы, господа присяжные заседатели, им поможем.
Речь великого комбинатора вызвала среди слушателей различные чувства. Полесов не понял своего нового друга — молодого гвардейца. «Какие дети? — подумал он. — Почему дети?»
Ипполит Матвеевич даже и не старался ничего понять. Он уже давно махнул на все рукой и молча сидел, надувая щеки. Елена Станиславовна пригорюнилась. Никеша и Владя преданно глядели на голубую жилетку Остапа.
Владелец «Быстроупака» был чрезвычайно доволен. «Красиво составлено, — решил он, — под таким соусом и деньги дать можно. В случае удачи — почет! Не вышло — мое дело шестнадцатое. Помогал детям, и дело с концом».
Чарушников обменялся значительным взглядом с Дядьевым и, отдавая должное конспиративной ловкости докладчика, продолжал катать по столу хлебные шарики. Кислярский был на седьмом небе. «Золотая голова», — думал он. Ему казалось, что он еще никогда так сильно не любил беспризорных детей, как в этот момент.
— Товарищи! — продолжал Остап. — Нужна немедленная помощь! Мы должны вырвать детей из цепких лап улицы, и мы вырвем их оттуда! Поможем детям! Будем помнить, что дети — цветы жизни. Я приглашаю вас сейчас же сделать свои взносы и помочь детям. Только детям, и никому другому. Вы меня понимаете?
Остап вынул из бокового кармана удостоверение и квитанционную книжку. — Попрошу делать взносы. Ипполит Матвеевич подтвердит мои полномочия.
Ильф Илья, Евгений Петров — «Двенадцать стульев»
Примерно такими же, но не столь талантливыми «комбинаторами» мне кажутся люди, которые чуть что пытаются оправдать свои действия благом для семьи. Не говоря уже о разного рода мошенниках, собирающих деньги на лечение детей. Впрочем, и здесь возможны варианты…
— Хочу предложить вам, — тут женщина из-за пазухи вытащила несколько ярких и мокрых от снега журналов, — взять несколько журналов в пользу детей Германии. По полтиннику штука.
— Нет, не возьму, — кратко ответил Филипп Филиппович, покосившись на журналы.
Совершенное изумление выразилось на лицах, а женщина покрылась
клюквенным налетом.
— Почему же вы отказываетесь?
— Не хочу.
— Вы не сочувствуете детям Германии?
— Сочувствую.
— Жалеете по полтиннику?
— Нет.
— Так почему же?
— Не хочу.
Михаил Булгаков — «Собачье сеpдце».
PS. Заботой и детях можно пытаться оправдать многое. Но каждый человек лично отвечает за свои действия. И дети здесь абсолютно не при чём…
Другие мои материалы по теме: